На прошлой неделе, аккурат в четверг после дождичка в Москве состоялся великолепный блюзовый концерт. Дождичек был хлипкий, не по-осеннему ласковый, но его хватило для деактивации московской блюзовой общественности. Зал в самом центре Москвы, на Цветном бульваре, заполнился едва на треть... Ну, довольно о грустном.

Конечно, последний альбом Коко Монтойи не очень вдохновляет. Выполнен он мастеровито, но без огонька, и в стилевом отношении попал невесть куда: слишком гладенький да сладенький для блюза, недостаточно гламурненький для белого поп-соул.

Однако первой же нотой Монтойа развеял опасения. Его бизнес - блюз.

Он начал с техасских шафлов. За ударной установкой позади Алберта Коллинза он просидел не даром несколько лет. Удивительным образом у "Мастера Телекастера" он перехватил саму суть этой манеры игры, когда нота колет и рубит, как нож для колки льда. Удивительным - поскольку Монтойа не подражает Коллинзу, но именно продолжает, приносит в новый век его звучание уже в новой, своей собственной манере. Родство в душе при смене поколений в блюзе архиважно. И гитара Монтойи - ярчайший пример, что оно все еще возможно. Большой человек с уверенным круглым пузом и какими-то просто великантскими пальцами - в его руках гитара на вид кажется какой-то "уменьшенной". Но не звук. Звук прекрасный, мощный и густой. И, если он "гнет" ноту, струна вибрирует, колышется, и нота не замирает, живет, трепещет... Пока ее смакует гитарист... Хех! И уж совсем редкая сегодня манера игры - говорящая гитара. А Алберта Коллинза она рассказывала, шептала, удивлялась и бранилась. И все понятно без слов. Так вот, и Коко Монтойа сегодня так умеет. А равно умеет выдавать и чисто блюз-роковый пафос в геройских "медляках".

Монтойа сыграл всего две-три душещипательные баллады за весь концерт. По залу бродили изумрудного цвета колечки света: интим и романтизм. В горле у Мантойи есть какой-то хитрый тумблер, переключающий манеру пения и даже тембр голоса с положения "техасский блюз" на "белый соул". И с технической точки зрения надо отметить, что в обеих ипостасях он весьма убедителен как вокалист.

Группа не дремала на работе, и каждый музыкант отыграл соло. Клавишник предпочитал "громокипящую" манеру, и, слегка запутавшись в тональных изысках соул-баллад, вполне заслужил горячие аплодисменты, когда в блюзах постепенно доводил от прохладного оцепенения до точки кипения каскады лихих аккордов. Тонкости такая работа не требует, а вот блюзовый кураж в ней просто необходим.

Языковой барьер в общении не существовал. Приезжий говорил коротко и по делу, сообщил, что и не мечтал когда-нибудь выступить в Москве, а теперь так просто счастлив свиданию с русской публикой. Передал привет супруге, присутствовавшей среди публики, и посвятил ей самую сердечную из баллад. Она, баллада, как и большинство песен в концерте, были его сочинения. Но было много песен Алберта Коллинза, и несколько Джона Мэйолла. Для Монтойи программа концерта выстраивалась сама собой. Он помнит, с чего начинал, у кого учился, с кем, куда и зачем шел. Его нынешняя игра - продолжение этого долго пути. Более четырех десятилетий на сцене! По этому поводу гость нашел, что сказать. Представляя песню, которую он играл с Албертом Коллинзом в 70-х, он вроде бы как сам удивился, пробормотав: "I was playing in the 70's? I'm old... Shit!".

Днями (2 октября) ему исполнилось 60! Юбилей! Блюзмен в самом расцвете сил.
Фоторепортаж >>>
Рецензия Андрея Ордальонова.