Заппа'zУх!Ой!

русский более или менее регулярный бюллетень для поклонников американского композитора
Frank'а Vincent'а Zappa'ы

Выпуск.50 (25 Июня 2004)

Insisting on saying FUCK on stage..

  Некоторые любят экивоки. Ученые слова. Например, иксплицитный язык или пежоративная лексика. А некоторые не любят. И хуй называют хуем. Просто. За словом в карман не лезут. Берут и все. Что попадается. Хватают. Как булыжник - оружье пролетариата. Нате.

  По пизде мешалкой.

  Сейчас это трудно понять. Революционную заостренность высказывания. Свежесть ветра перемен. Мирового освобождения. Хуем, похуй, на хую. Так ныне домохозяйки говорят. Пятиклассники изъясняются. Беззлобно. Возле метро. Один, досасывая сигарету. Другой, дохлебывая пиво. Быт. Повседневность. Всеобщая грамотность. Компьютерная и половая.

  За "fuck, fuck" - Хью Гранту гонорары платят. Жмут руку. Уважают. И скоро в рыцарское достоинство возведут. Наверное. Как прочих сэров. Членов общества. Макара с Миком. Высший свет.

  Хуе мое - Иван-царевич.

  Зато каких-то сорок, сорок пять лет тому назад - это была не майка с Че Геварой от Версачче. За сорок баков. Татуировка зэковская, девять ходок, три побега - по цене еще нестарого семейного Пежо. Подвиг. В телекамеру высморкаться или на сцене сказать cocksucker. Yes! Он сделал это!

  Человек человеку - друг, товарищ и защеканец.

  Мы смело в бой пойдем и как один умрем за то, чтобы "как просится, так и произносится". Как слышится, так и пишется. Строчными буквами. В газетах, книгах и субтитрах. Именно так! Свобода слова. Еще бы! Она, как и все прочие, должна быть нагая. Обязана. С мамалиями и гениталиями. Навыпуск.

  Так казалось. Проблема ханжества и лицемерия не генетическая, родовая, а чисто языковая. Сейчас откроем шлюзы и польется. Правда и искренность. Забьет неиссякаемый родник.

  Хуем по столу.

  Нужно лишь отважиться и сказать. Выйти к рампе и бросить в большой зал. В лицо прожекторам. В рот компот вам восемь раз. Подвиг пятьдесят девятого. Геройство шестьдесят второго.

  Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Раком и лежа. Коммунисты, вперед!

  И в первых рядах борцов за светлое завтра, на бруствере, на бровке, конечно, Lenny Bruce. Человек, которого несло. Уникальный американский комик. Он начинал говорить и не знал, чем закончит. Импровизировал. Как самый настоящий музыкант. Трубач или саксофонист. Открывал номер парой заученных, привычных реплик, а потом пошел-поехал вплетать в базар заголовки утренних газет, сорочку официантки из буфета за углом. Евреев и протоиереев. Гонорею и Гонолулу. Черножопых и красношеих. Президентов и педерастов. Всех и каждого. Чувака из второго ряда. Живым не уходил никто.

  Ленни подхватил это у боперов. Научился у своих друзей джазменов. В начале пятидесятых. Брать тему и развивать. До бесконечности в любую сторону своей души. Композитору Фрэнку Заппе такой подход не мог не понравиться. Буква, как нота. Слово - аккорд. Самое то! Свобода и самозащита.

  Конечно! Естественно. Импровизация - это развязанные руки. Прежде всего. А они очень нужны были безумному комику Ленни. Необходимы. Ведь он не столько развлекал, сколько оборонялся. Нападал, чтобы не пропасть. Овладел искусством дрессировщика в стрип-барах. Где должен был вертеться перед микрофоном. Всю свою юность и молодость. Буравчиком между правой титькой и левой. Челноком между надетыми и снятыми трусами. Конферансье. Обязан шутить и балагурить. Растягивать минутки, покуда девочки курнут, а лабухи еще и отольют.

  А он-то хотел говорить правду. Смешно.

  Мужик в костюмчике - вместо телок без чулок. За столиками шикали, свистели. И Ленни убивал за это. Словом. В лоб.

  Полезный навык для композитора, вместо Карнеги Холла задвинутого в Whisky-A-Go-Go. Умение огорошивать. Вправлять танцующим мозги. Шикунам и свистунам. На место ставить. В любую позу из трех тысяч кренделей и корок Кама-Сутры. Я вас заставлю слушать и внимать прекрасному, сукины дети. Через рот и задний проход, если в ушах нет дыр. Лишь волосы и вакса.

  Только любой марксизм, даже рожденный из триединства "хуем, похуй, на хую" - есть восхождение от частного к общему. От конкретного несоответствия эстетики данной публики поэтике некоего артиста к общему. К общему несоответствию морали общества правде художника. От смешного до великого один шаг. От эстетики до патетики в три раза меньше. А между комиком и коммунистом вообще равенство. И тогда против тебя уже все до единого. Не полный зал. А вся страна. От президента до педераста. И в промежутке не запятая, а континент. Между министром и минетчиком не дефис. А лестница классов. Ого. И сам художник уже не сквернослов, а революционер. Борец. С лицемерием и ханжеством, которое становится синонимом чего угодно. Такая диалектика. Любой мозоли. Бревна в своем глазу. И тем не менее. За мной! Ни пяди слова бляди. Не уступим. Нью-Йорк за нами и Чикаго. В атаку. За свободу слова. Ловите, гады.

  Хер на блюде.

  По всей видимости, Заппа познакомился с Ленни Брюсом в шестьдесят четвертом. Эл-Эй. Их мог свести Херби Коэн. Менеджер ФЗ. Скорее всего так оно и было. В шестьдесят пятом Матери и Ленни не один раз делили сцену. Выступал один за другим. Старый учил молодых. Впрочем, они были готовы. Подхватить знамя борьбы за общество свободное от предрассудков. Эстетических и половых. Перехватить революционное гинекологическое зеркальце. Передовую перчатку социальной проктологии.

  В 1966 Ленни умер. Погиб. Оставалось в самом деле только подобрать упавший инструмент. И вставить свое слово. Из трех не больше букв.

  Самый гнилой и мягкий шанкр от производителя. На нем же.

  Правда, это лечебно-косметическое шоу не было поставлено. Даже следов затеи не найти. А вот пластиночка имеется. Лечебно-профилактическая. Целиком. We're Only In It For The Money. Первоначально она задумывалась как два в одном. Песни Матерей с прослойками концертных реприз Ленни. Название Our Man In Nirvana. И тоже не сложилась. От прослоек уцелела только изюминка. Одна. Похабная цитата из похабного номера ЛБ. Harry, You're a Beast

Don't come in me, in me
Don't come in me, in me
Don't come in me, in me
Don't come in me, in me

  Впрочем, так ли важно ходить с портретом отца родного на груди. Товарища и брата. Не Ким Ир Сен, однако. И целый день цитировать не обязательно. Не Мао, чай. Главное, дело продолжить. Флаг пронести. Ученье творчески развить, обогатить. А этого навалом. Во всем диапазоне от Uncle Meat до Broadway The Hard Way. Хуем, похуй, на хую. А Thing-Fish - просто памятник Ленни. Пир. Песня.

  Так победим!

  И победили. Сокрушили гидру. Ханжества и лицемерия. Хер на ны и три портфеля. Так ныне домохозяйки говорят. Пятиклассники изъясняются. Беззлобно. Возле метро. Свобода слова и собраний. Хочешь, так собирай. А хочешь, эдак. Три этажа тебе гарантированы Президентом и Конституцией.

  Хорошо. Только счастья как не было, так и нет. И ханжество раздетое ничем не лучше одетого лицемерия. В пальто и шляпе. И мысль закрадывается. Может быть, все-таки не в Институте русского языка проблема, а что-то в Консерватории надо поправить. Как говаривал иной комик. Любитель отважно пошутить. Уже в другие времена.

  Тут-то и вспоминаешь о коренном отличии Ленни Брюса от Фрэнка Заппы. Нашего дорогого. Который не только короткие слова любил. Как дуло кольта. Но и длинные. Очень длинные. Как струны концертного рояля. Звучные. Употреблял. Имплицитные намеки и амбивалентные высказывания.

  Oral appendage и extranious material

  И потому веришь. Веришь. Уже если задница с передницей не проканали. То может быть. Есть все же вероятность, что голова сработает. Почему нет?

  Искренне Ваш, Владимир Советов
  http://www.arf.ru/

Высказаться or Feedback

| Домой | Заппа'zУх!Ой! | Поиск | Хозяин |