II-1

Блюз - это моя музыка. Как ботинки: если ты носишь сорок пятый размер, ты уже не наденешь сорок второй, а наденешь тот, что тебе подходит. Вот и блюз мне подходит.

Играя на губной гармонике в барах, на танцах, на деревенских праздниках и даже на вечеринках у белых, Мадди собирал уже по два-три доллара за вечер -- немалые деньги для человека, который за день работы в поле получал всего 75 центов. Мадди был на верном пути: его начала узнавать публика, он мог позволить себе хорошо одеться и провести вечер с девушкой, а, главное, получал возможность расширить свой кругозор, общаясь с другими музыкантами. Чаще всего он играл с гитаристом и гармошечником Робертом Ли МакКоллумом (Robert Lee MacCollum), позже известным как Роберт Найтхок (Robert Nighthawk), и Эдди Бойдом (Eddie Boyd). К тому времени Эдди уже покинул плантацию и устроился тапером в небольшой бар на окраине Кларксдэйла.

Уже в те годы Мадди показал себя довольно предприимчивым человеком: он не только всю неделю работал в поле и играл по выходным, по молодости он регулярно ходил рыбачить - обычно в пятницу вечером, чтобы в субботу продать улов перед тем, как идти играть.

Несмотря на то, что Мадди уже неплохо владел гармошкой, он страстно мечтал о гитаре. Любимые музыканты, которых он знал по пластинкам, почти все были гитаристами; еще больше его вдохновлял Сан Симмс (Son Simms), которого он часто слушал в Кларксдэйле - вполне естественно, что он вскоре и сам начнет осваивать этот инструмент с помощью Сана Симмса и Скотта Боэннера (Scott Bohanner). Мадди вспоминает, что сделал свою первую гитару в 1932-м, в семнадцать лет: "Я соорудил ее из деревянного ящика, а вместо грифа приладил доску. Толку от нее было мало, но, понимаете, надо же на чем-то учиться".
В том же году Мадди удалось купить и настоящую, фабричного изготовления, гитару. Рассказывают, что для этого ему пришлось продать свою лошадь, или, что более вероятно, мула - как бы то ни было, Мадди заработал на этом достаточно, чтобы приобрести у некоего Эда Мура подержанную "Стеллу".

Мадди жаждал овладеть инструментом как можно скорее. Для начала Скотт Боэннер показал ему основные аккорды, а когда они выступали вместе, Мадди внимательно следил за его игрой. "Хорошие были времена, - говорил он. - Денег у меня не было, зато веселился я от души". Его очень тянуло к гитаре, и он посвящал ей от полутора до двух часов в день. Среди первых вещей, которые он разучил, были "How Long Blues" Лироя Карра (Leroy Carr) и песня известной группы "Mississippi Sheiks" "Sitting On Top Of The World".

В те времена в Дельте была популярна и другая техника игры: вместо того, чтобы брать аккорды или отдельные ноты, гитарист проводил по струнам тупой стороной ножа или горлышком бутылки - получался характерный плавный, скользящий звук; играли обычно мелодию в унисон с голосом. "Почти все гитаристы умели так делать, - вспоминал Мадди, - и когда я видел, как кто-нибудь ездит по струнам бутылочным горлышком, я обалдевал, глаза у меня загорались, как рождественская елка, и я говорил: "Научите меня!"". Вначале он надевал слайд на указательный палец, но позже решил, что удобнее играть мизинцем.

Огромное влияние на Мадди Уотерса, а также на другую восходящую звезду дельта-блюза, Роберта Джонсона (Robert Johnson), оказал Сан Хаус (Son House) - один из родоначальников этой музыки. Родился он 21 марта 1902 года в деревушке Лион в окрестностях Кларксдэйла, в первый раз взял гитару в руки только в 26 лет, однако уже через три дня играл в баре, а в 1930-м начал записываться. Его пластинки, изданные фирмой "Парамаунт", дошли и до Мадди, и он был очарован. Когда Мадди впервые увидел Хауса, тот успел отсидеть срок за убийство и теперь пытался совместить призвание проповедника с любовью к "дьявольской музыке": по вечерам он "воспевал грех и Сатану", а наутро становился за кафедру и громогласно призывал прихожан покаяться. У Хауса был сильный и красивый голос, а его гитара звучала мощно и очень ритмично; он умел играть и пальцами, но юного Мадди больше всего потрясли стонущие, жалобные звуки, которые тот издавал с помощью слайда.

Узнав о приезде Хауса, Мадди отправился слушать его на "fish fry" - традиционную субботнюю вечеринку с жареной рыбой. "Когда я услышал, как он играет, я чуть не разбил свой слайд, ей-богу, - рассказывал Мадди, - ведь тот парень [Скотт Боэннер] ничему меня толком не научил!". Сан Хаус открыл перед ним новые возможности и показал уровень, к которому надо стремиться. Мадди не сомневался, что Сан - лучший гитарист в мире. Хаус остался в Кларксдэйле на месяц, и Мадди не пропустил ни одного концерта, внимательно изучая и его технику, и искусство, с которым он заставлял свою гитару звучать подобно человеческому голосу.

Как и Роберт Джонсон, Мадди на первых порах подражал мастеру во всем. Он появлялся на всех его концертах в окрестностях Кларксдэйла, и вскоре Сан Хаус заинтересовался молодым блюзменом. Он рассказал Мадди, как делается слайд: вокруг горлышка бутылки обматывают нитку, смоченную керосином, поджигают, и горлышко отлетает - и научил его настраивать гитару в тональности G. В скором времени Мадди уже знал наизусть все песни, которые играл его учитель, а некоторые из них - как, например, блюз "My Black Mama" - он впоследствии переработает и будет исполнять как свои собственные.

В это время Мадди решает устроить и свою личную жизнь: 20 ноября 1932 года он женится на Мэйбл Берри. Бракосочетание происходило на плантации Стоволла - скорее всего, в баптистской церкви "Оук Ридж". Мэйбл была религиозной женщиной, однако она не разделяла ненависть многих верующих к блюзу и поддерживала Мадди в его стремлении стать музыкантом - возможно, из-за того, что ее родной брат Чарльз был неплохим певцом; под влиянием Мадди он впоследствии освоит и гитару.
В качестве музыкантов на свадьбу были приглашены друг Мадди Роберт Ли МакКоллум и его брат Перси. Мисс Делла и отец Мэйбл сочли, что играть на гитаре в такой день не подобает, поэтому Роберт и Перси вытащили гармошки. Мадди был в восторге: его поразило, что Перси умел извлекать из одной гармошки три различные тональности. На следующий день Мадди собрал гостей у себя дома, чтобы без помех слушать и играть свою любимую музыку.
Мэйбл переехала к Мадди в дом его бабушки и начала работать в поле вместе с ним. Их совместная жизнь была ровной, но вряд ли полностью устраивала Мадди: уже через два года у него появилась внебрачная дочь.

Не довольствуясь уроками, которые он брал у Скотта Боэннера, Сана Симмса и Сана Хауса, Мадди общался с великим множеством музыкантов, проезжавших через Кларксдэйл и его окрестности, и жадно впитывал в себя все, что слышал. Он изучил манеру еще нескольких незаслуженно забытых мастеров слайд-гитары; один из них, Джеймс Смит (James Smith), был, по мнению Мадди, ничуть не хуже самого Сана Хауса. К этому времени Мадди, наконец, собрал деньги на хорошую гитару и по каталогу заказал себе "Силвертон" стоимостью в 11 долларов. Как он выразился, "ящик был что надо".

В Кларксдэйле иногда выступал и великий Чарли Пэттон (Charley Patton), который теперь считается первым значительным музыкантом Дельты. Он родился в городке Эдвардс, штат Миссисипи, в 1887 или, по другим источникам, 1891 году, а лет через десять-двенадцать его родители переселились в самое сердце Дельты, на плантацию Докери. Всю свою жизнь Чарли провел в дороге, путешествуя от концерта к концерту и от женщины к женщине. Бродячая жизнь ожесточила его, однако он часто исполнял и духовные песни - чтобы "очистить душу". Внешне Пэттон совсем не походил на основателя дельта-блюза: в его жилах текла и белая, и негритянская, и индейская кровь, поэтому кожа у него была не черная, а скорее оливковая. Небольшого роста, сухощавый, он, тем не менее, обладал мощнейшим голосом и отличался буйным, задиристым нравом. Его творчество как родник подпитывало зарождающуюся блюзовую традицию еще долгие годы. Интересно, что и с Пэттоном, и с Мадди в разное время играл один и тот же гитарист - Сан Симмс. Мадди слушал Пэттона много раз и искренне восхищался его голосом и умением владеть гитарой: он широко использовал подтяжки, слайдовую технику (хотя играл не бутылочным горлышком, а ножом), а иногда превращал свою гитару в ударный инструмент. Однако больше всего Мадди поражала раскованность, с которой он держался на сцене: "Он был как настоящий клоун, только с гитарой, - вспоминал Мадди, - то похлопает по ней, то постучит, а то вдруг начнет крутить ее над головой. В этом с ним никто не мог потягаться".

После года непрерывных занятий Мадди обогнал своего учителя Скотта Боэннера и стал основным гитаристом в их группе, хотя по-прежнему продолжал петь и играть на гармонике. Одно время он пытался освоить гармошку с "хомутом", но ничего не вышло, и ему пришлось чередовать оба инструмента. Скотт Боэннер перешел на ритм-гитару, которая заменяла и бас, и ударные, и играл соло, когда Мадди брался за гармошку. В исключительных случаях - когда Скотт бывал "малость под хмельком" - Мадди оставался на сцене один. Когда с ними выступал Сан Симмс, он поочередно брал то гитару, то скрипку.

К этому времени Мадди уже хорошо понял, что блюз для него - не временное увлечение, а дело всей жизни. Он должен был достичь вершин славы именно как музыкант: "С самого детства я мечтал стать либо музыкантом, либо хорошим проповедником, либо знаменитым спортсменом - только три возможности, больше у меня не было. С бейсболом ничего не вышло: я сломал палец и бросил это дело. Проповедовать у меня тоже не получилось - осталась музыка".
Дядя Мадди, Луи Мэтьюз Морганфилд, как раз был проповедником; он надеялся, что мальчик пойдет по его стопам. Одно время Мадди подумывал об этом, однако духовная карьера никак не сочеталась с его страстью к блюзу. Дядя пытался наставить его на путь истинный, но не очень преуспел. Мадди не скрывал своих предпочтений: "Он у меня в сердце, - говорил он о блюзе. - Это моя религия". Однако Мэтьюз уважал племянника и доброжелательно отнесся к его выбору. Его сын Элв вспоминает, как отец говорил Мадди: "Если уж ты решил этим заниматься, то стань лучшим из лучших".
Для Мадди быть знаменитым блюзменом вовсе не означало разбогатеть и жить припеваючи: его кумирами были бродячие музыканты, не имевшие гроша за душой. Это была не карьера, а судьба: Мадди должен был стать блюзменом, у него не было другого выбора. "Я всегда считал себя музыкантом, - объяснял он. - Когда я устраивался на работу - в Кларксдэйле и потом - это все было временно. Если в тогда я еще не был хорошим музыкантом, то чувствовал, что рано или поздно им стану. Я просто знал это".

Профессия музыканта притягивала тем, что сулила славу, деньги - по крайней мере, больше, чем зарабатывали на плантациях - и надежду, что когда-нибудь вообще не придется работать в поле. Для такого талантливого и целеустремленного человека, как Мадди, это была единственная возможность избежать полуголодной жизни, полной тяжелого, однообразного труда. Начинал он неплохо: в округе его уже знали, причем не только как подающего надежды музыканта, но и просто как хорошего человека, однако на тот момент работа на плантации была для Мадди единственной возможностью выжить. Элв еще помнит своего двоюродного брата за плугом посреди огромного пустого поля, помнит, как ветер доносил его песню: "Когда я работал в поле, я все время что-нибудь придумывал, - рассказывает Мадди. - Солнце печет, ты устал, тебе одиноко - и вот начинаешь петь... Я помню, что многие песни из тех, что я позже записал, я сочинил, идя за плугом".

В середине тридцатых Уилли Морганфилд, один из двоюродных братьев Мадди, был еще мальчишкой, и его очень интересовало, чем занимается его брат. Несмотря на запреты родителей, он иногда пробирался на вечеринки, где тот играл по выходным. Как правило, дело происходило в обычной комнате, плотно набитой народом - мебели не было, и люди располагались прямо на полу; на дворе жарилась рыба. Мадди сидел на бочонке с гвоздями, он играл на гитаре и пел, а Скотт Боэннер подыгрывал ему на гармошке. Элв вспоминает, что в то время Мадди уже переиграл почти во всех кабачках Кларксдэйла и окрестностей; иногда он выступал один. Его дела шли все лучше и лучше, и он время от времени выплачивал ребятам небольшое вознаграждение за то, что они делали вместо него мелкую домашнюю работу.

Говард Стоволл не возражал против того, что рабочий с его плантации занимается музыкой. Он считал Мадди талантливым человеком и регулярно приглашал его группу на различные семейные торжества и танцевальные вечеринки. "Моему боссу нравилось, как мы валяли дурака", - говорил Мадди. Управляющие плантацией - мистер Кромбелл, потом Уильям Холт - тоже охотно слушали его. Разумеется, это не означало, что все белые были поклонниками блюза: на таких концертах Мадди исполнял и вещи в стиле кантри, и просто популярные мелодии, например, "Down By The Riverside", "I Ain't Got Nobody", "Dinah", "Deep In The Heart Of Texas", "Corinna", "Tennessee Waltz", а также песни группы "Mississippi Sheiks" - например, "Sitting On Top Of The World".

В 1936 году дядя Мадди покинул Стоволл вместе с семьей. К этому времени Мадди уже успел съездить в Мемфис, чтобы посмотреть, как там живется музыкантам. От Кларксдэйла до Мемфиса всего 115 километров, однако деревенский парень, никогда не бывавший в городе, чувствовал себя довольно неловко. Мадди присоединился к музыкантам, собиравшим мелочь на Бил-стрит, но, как он выразился потом, "там были люди, которые обогнали бы меня в два счета". Он еще не был готов к городской жизни. Его друг Роберт МакКоллум - теперь он называл себя МакКой (McCoy) - уже обосновался в Сент-Луисе. В 1937 году фирма "Виктор" пригласила его на запись в Аврору, штат Иллинойс, и он предложил Мадди ехать с ним, но тот ответил: "Пожалуй, с этим я повременю. Залягу пока на дно". Это вовсе не означало, что на плантации жили лучше, чем в городе: "Как-то утром в Рождество я проснулся, и у нас в доме не было ничего поесть, не то что яблок или пирога - вообще не крошки! Туго мне приходилось...".