IV-IV

Мадди всегда утверждал, что это ему первому пришла в голову идея пригласить клавишника, однако Джимми Роджерс выдвигает свою версию. Именно он, бродя по чикагскому вест-сайду, познакомился с пианистом, который выступал вдвоем со своим другом, гитаристом Моррисом Пежо: "Он зацепил меня чем-то, когда я услышал его, и мне показалось, что он нам подходит". Роджерс познакомил его с Мадди, и вскоре еще одним членом состава стал несравненный Отис Спэнн.

Хотя пианисты испокон веку участвовали в блюзовых составах наравне с гитаристами, Мадди ни разу не встречал такого, который звучал бы, как ему хотелось: мощно и глубоко. Поэтому у него никогда не было своего пианиста - только один раз, в 1949 году, он записал три вещи с Джонни Джонсом. Теперь он нашел то, что искал: с приходом Спэнна весь бэнд получал надежную опору. "Барабаны в слабую долю, гитара и гармошка - на полную мощность, а сзади всех пианино - вот настоящий звук!" - любил говорить Мадди.

Спэнн присоединился к бэнду Мадди Уотерса в 1952 году, и с тех пор состав из двух гитар, гармошки, баса, ударных и пианино становится традиционным для чикагского блюза. Однако Отис был для Мадди не просто одним из музыкантов: "У него потрясающе ритмичная левая рука, и он чувствует блюз прямо кончиками пальцев, - говорил Мадди. - И сколько от него драйва! Я верю в него как в самого себя!" Позже он будет признан одним из лучших блюзовых пианистов всех времен и народов.

Отис Спэнн родился 21 марта 1930 года в Белзони, штат Миссисипи, в семье музыкантов: его отец, Фрэнк Спэнн, был проповедником и играл на фортепиано в церкви, а мать, Джозефин Эрби, пела и играла на гитаре - в молодости она выступала вместе с Бесси Смит и Мемфис Минни. Однако Отис утверждал, что решил стать пианистом вовсе не из-за родителей: его вдохновил на это скромный тапер из местного бара по кличке Пятница Форд. По его словам, это был гениальный музыкант. Иногда он сажал маленького Отиса к себе на колени и пытался учить его играть, но пальцы еще не слушались мальчика. К сожалению, Пятница Форд умер, когда Отису было всего восемь лет, но тот на всю жизнь запомнил его уроки, и позже играл именно так, как его учил маэстро. Фрэнк Спэнн одобрил выбор сына и даже купил ему собственное пианино. Правда, Джозефин была против блюза: верующие считали, что эта музыка "от дьявола" - но переспорить отца ей не удалось. Фрэнку нравилось, как играет его сын. Однажды они просидели у пианино три ночи подряд: Отис играл отцу все блюзы, какие только мог вспомнить.

В том же году восьмилетний Отис выиграл первый приз в 25 долларов на музыкальном конкурсе в Джексоне, Миссисипи. В 14 лет он уже работал с группой в барах и на танцах. В это же время он брал уроки у своего земляка Кута Дейвиса и у Little Brother Монтгомери, и слушал записи Биг Масео Мерриуэзера, который оказал определяющее влияние на его манеру. Попутно он научился играть на гитаре и гармошке. В старших классах - Отис учился в Джексоне в Campbell Junior College - он занимался футболом и боксом и был обладателем Золотой Перчатки.

Когда Отису исполнилось 17 лет, его мать умерла, и он уехал в Чикаго. Он устроился работать штукатуром и играл по ночам; вскоре его призвали в армию. Отслужив в Германии и Японии, Отис вернулся в Чикаго и вскоре собрал свой состав. Иногда он так же играл с Луи Майерсом и Моррисом Пежо.

В это время Отису выпала блестящая возможность брать уроки у кумира своего детства - Биг Масео. Он перенял у Масео как его яркую, живую фортепианную манеру, так и чуть меланхоличные оттенки голоса. В 1946 году Масео перенес инсульт, и с тех пор его здоровье заметно ухудшилось. Спэнну подчас приходилось выступать вместо него, а на некоторых записях он даже играет за Масео партию одной из рук.
Будучи учеником Масео, Отис, однако, никогда не был его подражателем. Его творческая энергия была беспредельна. Впоследствии именно ему удалось сделать пианино равноправным, а потом и важнейшим инструментом чикагского блюз-бэнда. В басу он создавал плотную, рокочущую стену звука, в то время как правой рассыпал яркие импровизационные пассажи. На концертах он подолгу мог скромно держаться позади остальных, а потом вдруг ошеломить публику виртуозным соло.

Вначале Отису пришлось нелегко: он долго не мог приспособиться к стилю Мадди, который любил играть с оттяжкой. Обсуждая это, они иногда садились в машину и кружили по городу до самого утра: "Он подъезжал к моему дому, парковался у входа и доставал бутылку виски, - вспоминал Мадди. - Я садился к нему и начинал рассказывать, очень подробно, что и как ему играть, когда я пою блюз". Позже они так сдружились, что стали называть друг друга братьями. (Долгое время журналисты действительно считали, что Отис Спэнн - сводный брат Мадди Уотерса. На самом деле никакого родства между ними не было). "Отис Спэнн - это моя надежда", - с любовью говорил Мадди.

Сын Леонарда Чесса, Маршалл, выросший в студии своего отца, вспоминает, что "Отис чувствовал блюз, как никто, и в этом он здорово подходил Мадди. Они одинаково его чувствовали… и, пожалуй, как музыканты вместе они были лучше, чем каждый в отдельности".

Несмотря на свою привязанность к Мадди, Отис Спэнн никогда не отказывался записаться с кем-нибудь еще. Зная, что Отис способен улучшить любой состав, Вилли Диксон регулярно приглашал его на "Чесс", так что его фортепиано можно услышать на пластинках практически всех прославленных чикагских артистов: Литтл Уолтера, Хаулин Вулфа, Санни Бой Уильямсона, Бадди Гая, Бо Дидли и Чака Берри.

18 сентября 1952 года Мадди Уотерс со своим составом записывает на "Чесс" две песни: "Standing Around Crying" и "Iodine In My Coffee". С ним играет Джуниор Уэллс - это один из тех редких случаев, когда Леонард Чесс не смог пригласить на запись Литтл Уолтера. Гармошка Уэллса жалобно стонет в полном соответствии со смыслом обеих песен; в "Standing Around Crying" голос Мадди звучит так же жалобно и протяжно, как и гармошка, что производит на слушателя сильнейшее впечатление. В обеих вещах Элджин Эванс, пожалуй, несколько злоупотребляет звуком хай-хэта.

9 января 1953 года Мадди снова в студии. На этот раз на гармошке ему аккомпанирует Биг Уолтер Хортон, в недалеком будущем постоянный член состава. Песня "Flood" воскрешает в памяти заболоченные берега Дельты; позже она будет переработана и в 1955 году записана как "Clouds In My Heart". Полны грусти и два других блюза: "My Life Is Ruined" и "Sad, Sad Day"; голос Мадди прекрасно дополняет плачущая гармошка Хортона. 4 мая 1953 года Мадди записал еще две вещи: "Turn The Lamp Down Low" ("Baby Please Don't Go") и "Loving Man". Авторство первой из них долгое время приписывалось Мадди. На самом деле еще в 1927 году Папа Харви Халл (Papa Harvey Hull) и Лонг Клив Рид (Long Cleave Reed) записали аналогичный блюз под названием "Don't You Leave Me Here", а в 1941 году "Baby Please Don't Go" - та же мелодия, но с другим текстом и названием - стала хитом в исполнении Биг Джо Уильямса. Мадди слышал эту песню то самого Биг Джо еще на плантации Стоволла. Он сохранил и мелодию, и текст, хотя расположил куплеты по-другому. Литтл Уолтер играет, как всегда, безукоризненно; он дополняет строчки, которые поет Мадди, яркими н разнообразными ответами.

Преемником Уэллса стал Уолтер Хортон. Обычно его звали "Big Walter" ("Большой Уолтер"), однако в городе он был известен и под такими лестными прозвищами, как "Мямля" и "Трясучка". Он родился в апреле 1918 года в городке Хорн Лейк, штат Миссисипи, в 10 милях к югу от Мемфиса, и в пять лет уже играл на гармошке. В двенадцать родители перевезли его в Мемфис, а вскоре после этого он лишился отца. Чтобы не сидеть на шее у матери, Уолтеру пришлось зарабатывать по мелочам, а вечером он выходил с гармошкой на знаменитую Бил-стрит и собирал с прохожих несколько монет, если только мать не находила его там и не уводила домой. В тринадцать лет Уолтер уже играл в "Memphis Jug Band" и даже один раз записался с ними, а также сотрудничал с карликом-гитаристом по имени Литтл Бадди Дойл. Днем Уолтер работал поваром в ресторане, а позже стал таксистом. В конце тридцатых он выступал с гитаристами Джеком Келли, Дэном Сэйном и Фрэнком Стоксом, а также объездил Луизиану и Миссисипи вместе с Биг Джо Уильямсом, Флойдом Джонсом и Дэвидом Эдвардсом по прозвищу "Honeyboy".

Биг Уолтер был высокий, худой человек, отличавшийся довольно слабым здоровьем; двигался он медленно и никогда не спешил. Неумеренная страсть к алкоголю только усугубляла противоречивость его характера. Только немногие знали, что в душе Биг Уолтер - человек застенчивый и мягкий ("совсем как котенок", как говорил о нем Джерри Портной), - на людях он всегда был мрачен и неразговорчив, пряча свои слабости под маской холодности и равнодушия.

Однако музыка преображала Биг Уолтера: играл он вдохновенно и умел извлекать из простой гармошки ликующие, неземные звуки. "На Биг Уолтера мало обращали внимания, потому что он все время ходил загруженный, - вспоминает Вилли Диксон, - но если удавалось привести нго в норму, он убирал всех. Он умел делать такое! Брал, например, стакан, клал на него гармошку, дул в нее - и получался саксофон. А мог вместо стакана взять банку из-под пива с отрезанной крышкой - и вот вам тромбон, по звуку не отличишь". Иногда, из самых лучших побуждений, Хортон пытался поделиться своим богатым опытом с Литтл Уолтером, котрого это страшно злило: Литтл Уолтер уже успел забыть, сколько виртуозных технических приемов он в молодости позаимствовал у своего старшего товарища.

24 октября состоялась сессия, которая положила начало блистательной серии совместных записей Мадди Уотерса и Отиса Спэнна. Пианино Отиса по праву заняло центральное место в составе; его соло на "Blow Wind Blow" до сих пор считается непревзойденным образцом музыкального мастерства. Прозрачный звук и многочисленные стоп-таймы песни "Mad Love (I Want You To Love Me)" предвосхищают стилистику главного хита Мадди - "Hoochie Coochie Man", записанного в следующем году; изобретенные Мадди риффы станут позже фундаментом зарождающейся рок-музыки. Неудивительно, что уже в ноябре "Mad Love" наделала шуму: в хит-параде журнала "Juke Box" она прорвалась на рекордное шестое место, а по продажам оказалась на десятом среди ритм-энд-блюзовых пластинок.

"Когда Мадди добился успеха, он не забыл никого из старых друзей и вообще тех, кого он знал, пока еще не был звездой", - рассказывает двоюродный брат Мадди, преподобный Уилли Морганфилд. Матрас для гостей в его доме не пустовал никогда: сам Уилли время от времени наезжал в Чикаго, чтобы погостить у брата; один из сводных братьев Мадди, Мэн Морганфилд, вообще жил у него дома, а другой, Роберт, часто приезжал в гости. Мадди по-настоящему любил своих родственников и старых друзей, и делал все возможное, чтобы поддерживать с ними связь: "Он никогда не зазнавался. Был просто Мадди Уотерсом, без церемоний. Проезжая Мемфис, он всегда звонил моему отцу или заходил поболтать с матерью, а если вдруг оказывался в Кливленде, то навещал меня. Маддо обожал простую деревенскую еду, и мы всегда готовили ему что-нибудь".

Сам Уилли Морганфилд превосходно пел, но, будучи священником, исполнял только спиричуэлы и частенько подшучивал над "дьявольской музыкой", которой занимался его брат: "Я говорил, что от этой музыки нет никакого проку, а Мадди бросив хитрый взгляд на свой новенький, сияющий кадиллак, отвечал: "Ну вот еще. А это, по-твоему, откуда?"

Только в 1954 году Мадди впервые начал использовать гитару с цельным корпусом и встроеннфм звукоснимателем. Он купил себе совсем недавно появившийся в продаже Гибсон Лес Пол. Джимми Роджерс, который тогда играл на акустической гитаре марки "Силвертон", хорошо помнит, как Мадди в первый раз принес свое новое приобретение в клуб: "Мы все по очереди бренчали на ней и пытались сообразить, как же теперь надо играть. Она была из цельной доски, спереди позолоченная Мадди не нравилось, что она такая тонкая и тяжелая, но в то время мы играли сидя, и он держал ее на колене, а потом привык и стал вставать".

Мадди хотелось сохранить манеру, которую он выработал, пока играл на акустической гитаре со звукоснимателем, но ему требовалось время, чтобы перестроиться. Интересно, что он сам предпочитал более мягкий звук акустической гитары, но считал ее - - непрактичной. У электрической гитары "звук не просто громче, а вообще другой, - говорил он. - Я был уверен, что он мне понравится, если я все-таки научусь играть на ней" В результате Мадди сумел полностью использовать звуковые возможности, которые открыла перед ним электрогитара с цельным корпусом. Этим оружием он проложил себе путь в новое музыкальное пространство.