Никакой влюбленный секретарь не писал за ним историю его жизни. Нет ученого, который вогнал бы себя на полвека в архивную пыль, собирая достоверные сведения к его книге-биографии. Мы можем знать его историю только с его слов. Правда, все его рассказы надо делить надвое, вполтора, или впятеро… Но он - не врал. Он только преувеличивал. За этими невероятными байками - маскируется вполне реальная жизнь.

ХОКИНС: Нас было семеро - от одной матери и разных папаш. Моя сестра однажды мне сказала, что как только наша мать связывалась не с черным, она тут же залетала! У нее были дети от китайцев, один от белого… Мой отец был арабом. Моя мать путешествовала, как Пол Робсон.
Она унаследовала кучу денег. В Вашингтоне (округ Коламбиа) есть целая кодла отвратительно богатых Хокинсов. Я понятия не имею, как они эти денежки сделали.
Я так понимаю, что когда моя мать мной забеременела в Вашинтоне (округ Коламбиа), они ее напоили до безумия, побили, вышвырнули из дома и заставили сеть на автобус в Кливленд. Автобус доехал до Кливленда как раз вовремя, что бы я родился и она могла подбросить меня в ближайший приют. Через полтора года она договорилась с очень богатым племенем индейцев-черноногов, чтобы они забрали меня из приюта и вырастили.
Я рос в лесу без одеял и пищи. Я научился есть кору, какую-надо, листья и цветы; я узнал, как доставать какие-надо камни из прудов и речек и готовить каменный суп, и как лечить боль и раны какими-надо растениями - все старинные домашние средства. Если бы моя мать-индеанка-черноног была бы из Африки, ее бы называли колдуньей-ведуньей; если бы она жила в Новом Орлеане, ее бы называли жрицей Вуду. Что я от нее унаследовал, я просто вложил в музыку.

Впрочем, в другом менее цветистом интервью Дж.Хокинс говорит, что у его родной матери было четверо детей, и никто ее не принуждал избавиться от него. Она сама была "не ахти какой матерью". Питался ли он корой и кореньями - но в лесу, где он рос, он откопал и пианино - известно, что уже в 6 лет он умел играть на фортепиано. Мало того, есть признание, что у него был репетитор.

ХОКИНС: "Я так раздражал своего учителя, что он, в конце концов, ушел. Навсегда. И вот тогда-то я и смог развить мой необыкновенный талант"

Называя песни, которые особенно повлияли на его музыкальный вкус, Хокинс перечисляет ритмэндблюзовые хиты черной американской эстрады: народный распев "0l' Man River"; оперная колыбельная Гершвина, ставшая эстрадным черным романсом "Summertime"; искрометная "Caledonia" Луи Джордона - ничего нестандартного для чернокожего юноши того времени и никаких следов индейской культуры.

ХОКИНС: Еще "Мамины глаза" Пола Робсона, которого я любил за то, что он был мятежником, боровшимся с системой в Соединенных Штатах в 20-х и 30-х годах; он поехал в Россию и снял там фильм, потому что здесь он не мог найти достаточно работы и отказывался быть "Дядей Томом", вроде Stepin' Fetchit, Eddie Rochester Anderson, Lena Horne, Ethel Waters, или Buckwheat.
Еще нравилось все от Tiny Bradshaw, Arnette Cobb, Amos Milburn, Gene Ammons, Sonny Stift, Charlie Parker, Coleman Hawkins, Shirley and Lee, Nat King Cole, Charles Brown, the Ink Spots, the Mills Brothers, Tiny Grimes… И Fats Domino, хотя он самонадеянный эгоцентрист, не говоря уж о том, что он просто большая задница.

До того, как ему исполнилось 20, Джей уже выступал в местных клубах и барах, причем, не с индейскими тамагавк-хороводами. Он играл модный ритм-энд-блюз, довелось ему выступать и с именитейшим асом буги-вуги, пианистом-виртуозом Женом Аммондсом.